Септуагинта – первый перевод Библии

Библию называют Книгой книг, ибо она – Слово Божье, и никакое другое литературное произведение не может в этом отношении сравниться с ней. Но и во многом другом Библия превосходит все прочие книги: она стала первой переведенной, первой печатной и единственной книгой, имеющей всемирное значение.
Отдельные тексты Библии были переведены на другие языки уже в очень древние времена, а позже она станет первой, полностью переведенной книгой. Что этому содействовало, есть две версии.

Вот что по этому поводу говорят церковные предания и история

Версия первая . Во время завоевания Палестины вавилонским царем Навуходоносором не все евреи были уведены в вавилонский плен. В книге пророка Иеремии 41-44 главах мы читаем, что большое число их переселилось в Египет и осело там. С тех пор в Египте не прекращалась деятельность большой еврейской колонии.
Особенно важную роль они играли в жизни города Александрии, практически со времени его основания. Забегая вперед, скажем, что к началу нашей эры половина населения Александрии, была еврейского происхождения. Там было больше евреев, чем в самом Иерусалиме. А во всем Египте проживало около миллиона евреев!
Они все больше и больше отходили от традиционной еврейской культуры и говорили в основном на повсеместно распространенном в то время греческом языке. Если Библия вообще еще могла быть доступной александрийским евреям, то только на греческом языке – вот так возникла необходимость ее перевода.
Есть и другая версия истории перевода. После падения Персидской империи мир начал стремительно меняться под давлением эллинистической культуры: вскоре древнееврейский язык был уже забыт всеми, кроме немногих верных.
В послании Аристея и трудах Иосифа Флавия говорится, что египетский царь Птолемей ІІ Филадельф (285-246 гг. до Р.Х.) пожелал приобрести для своей знаменитой библиотеки в Александрии Еврейскую Библию. Он обратился с этой просьбой к известному иудейскому первосвященнику, через своего придворного еврея Аристея, организовать ее перевод на греческий язык. В ответ первосвященник послал царю 72 ученых книжника, по 6 от каждого из 12 колен израилевых. Их поселили на острове Фарос, где каждый из них, в одиночку, в течение 72 дней переводил часть Еврейской Библии. Этот греческий текст получил название «Септуагинта», что означает «Перевод семидесяти» или иногда он обозначается римскими цифрами LXX. Существуют свидетельства о том, что перевод, вероятно, был сделан в ІІІ в. до Р.Х.
Вскоре этот перевод стал использоваться во всех синагогах побережья Средиземного моря, и именно он цитируется в большинстве мест Нового Завета (из 350 цитирований, около 300 из Септуагинты). Септуагинта также имела огромное значение для первых христиан, проповедовавших Евангелие всему грекоязычному античному миру. Она считается христианами столь же боговдохновенным документом, как и древнееврейский оригинал. После того, как Септуагинта стала Писанием христиан, иудеи отмежевались от нее, что содействовало возникновению Масоретской еврейской Библии – упорядочением учеными масоретами древнееврейских манускриптов. (См. ст. «Библия и масореты»).
Содержание некоторых книг в Септуагинте заметно отличается от масоретского текста. Например, в Иеремии в Септуагинте, отсутствуют большие фрагменты текста, которые есть в масоретском варианте; и текст расположен в разном порядке. В этом мы можем лично убедиться, если посмотрим на Новый украинский перевод Библии, сделанный из Септуагинты переводчиком Рафаилом Турконяком. Трудно с точностью установить, чем вызваны эти различия.
Другие знаменитые и уникальные рукописи Септуагинты – так называемые кодексы: Ватиканский (начало ІV в.) сейчас в Ватиканской библиотеке; Синайский (сред. ІV в.) и Александрийский (ІІІ в.) – два последних хранятся в Британском музее.
Сегодня мы должны быть благодарны этим безымянным книжникам за возможность читать Септуагинту, ибо перевод, созданный в то время, когда древнееврейский был еще живым языком, имеет неоценимое значение для исследования библейских текстов.

Материал подготовлен по книге Конрада Эделя «Как появилась Библия» и Большого библейского словаря.

Вульгата – перевод Библии на латинский язык

Латинский язык был доминирующим на западных территориях Римской империи еще во времена Христа. Первые переводы Библии на латынь появились в западных областях Южной Галлии и Северной Африке. Примерно в 160 г. н.э. Тертуллиан, по-видимому, пользовался латинским переводом Писания. Вскоре после этого старый латинский текст получил распространение, так как его использует Киприан не задолго до смерти в 258 г.. Старолатинский перевод был сделан из Септуагинты. Полных рукописей старолатинского текста не сохранилось. Он перестал использоваться после создания Иеронимом нового перевода Библии на латынь, Вульгаты. Но отдельные фрагменты дошли до нас, и содержат важную информацию о раннем тексте Ветхого Завета. Примерно в ІІІ в. латинский язык стал вытеснять греческий как язык образованных людей римского мира. Единообразный и достоверный библейский текст был нужен богословам и для проведения богослужений. Поэтому папа Дамас І (336-384гг.) поручил Иерониму, выдающемуся еврейскому ученому того времени, знатоку латыни, греческого и еврейского, сделать такой перевод. Иероним очень ответственно отнесся к этому поручению. Он переселился в Вифлеем и занялся там изучением доступных ему древних рукописей еврейского Ветхого и греческого Нового Заветов. Иероним начал перевод из Септуагинты, которая считалась богодухновенной многими церковными авторитетами, в том числе Августином. Но позже, рискуя навлечь на себя ожесточенную критику, он обратился к еврейскому тексту, который использовался в Палестине того времени. Но, несмотря на обращение к еврейскому оригиналу, Иероним все равно много пользовался разными греческими переводами. Поэтому Вульгата несет на себе отпечаток других греческих и латинских переводов, а не только еврейского текста. В результате примерно двадцатилетнего труда (386-405 гг. н.э.) он подготовил латинский перевод Библии, который получил название «Вульгата», то есть «общепринятая», «общедоступная». Он признан официальным латинским переводом. Эта блистательная работа Иеронима не сразу была должным образом оценена.
В начальном варианте этого перевода в нем не было второканонических книг. Иероним питал к ним мало доверия, так что не решился перевести их на латинский язык. Лишь после его смерти эти книги были добавлены к Вульгате. Исправления этого текста предпринимались вплоть до 1592 года. После чего она все же превратилась в стандарт латинского перевода и стала официальной Библией римско-католической церкви. Текст этого исправленного перевода и является доныне официальным текстом Вульгаты.
Ценность Вульгаты для исследования текста в том, что она является домасоретским документом, основанным на Еврейской Библии, пусть и в значительной степени искаженным за счет влияния уже существующих греческих переводов. Значение этого перевода проявляется и в том, что многие европейские старые переводы Библии иногда опираются не на текст оригинала, а на Вульгату.

Подготовлено по материалам Большого библейского словаря и др.

Стасюк Богдан

Легенда

Легенда, в основе которой лежит псевдоэпиграфическое «Послание Аристея к Филократу » (вероятно, 150-100 гг. до н. э.), повествует о том, что царь Птолемей II Филадельф (285-246 гг. до н. э.) пожелал приобрести Священные Писания иудеев в греческом переводе для своей знаменитой библиотеки в Александрии, для чего он обратился к иудейскому первосвященнику Элеазару. В ответ первосвященник послал царю семьдесят два учёных раввина. Эти семьдесят два мужа - каждый самостоятельно, работая в отдельной келье - и должны были перевести пять книг Торы, составляющих важнейшую часть иудейской Торы (Пятикнижие). Согласно позднейшему преданию, содержащемуся и в Талмуде , они не только закончили переводы в одно и то же время - все полученные тексты звучали абсолютно одинаково. После чего перевод и получил своё название - Септуагинта или «Перевод семидесяти (толковников)».

История этого первого перевода Торы на не-еврейский язык зафиксирована в барайте , приведённой в Талмуде. Принципиальное отличие от древнегреческой легенды состоит в том, что дерзкий царь Птолемей (называемый на иврите Талмай) захотел не приобрести за деньги перевод Торы, а захотел заполучить текст, которым гордились находившиеся под его властью евреи самым простым образом - он заставил еврейских раввинов-полиглотов перевести Тору. Опасаясь предварительного договора между 72 учёными раввинами, он сначала поместил каждого в отдельную камеру, и только затем узникам были объяснены условия происходящего.

Исторический фон

Считается, что рассказ Аристея о выполненном по заказу греческого правителя переводе Пятикнижия в Александрии в начале III в. до н. э. не является вымыслом, поскольку эти факты подтверждаются и иными источниками. Однако предполагается, что инициатива перевода исходила от грекоязычной александрийской еврейской общины, нуждавшейся в своей версии Пятикнижия для богослужений и изучения. В последние столетия перед началом новой эры в Египте , особенно в Александрии , основанной Александром Великим в 332 г. до н. э., проживало много иудеев. Они говорили на греческом языке, в то время как древнееврейским языком значительная их часть уже не владела.

Псевдо-Аристей ничего не сообщает о переводе прочих книг Ветхого Завета. Вероятно, эти переводы были выполнены в более позднее время и завершены к 130 г. до н. э. (автор предисловия к библейской «Книге премудрости Иисуса сына Сирахова», писавший примерно в это время, упоминает греческие переводы всех трёх частей ТаНаХа : Торы , Пророков и Писаний). Наименование Септуагинта было впоследствии перенесено на весь корпус ветхозаветных греческих текстов, как переведённых с древнееврейского языка, так и оригинальных (см. Библия).

П. Э. Кале выдвинул гипотезу, согласно которой Септуагинта была составлена и отредактирована из вольных (подобных Таргумам) переводов Писания на греческий язык, которые, по его мнению, имели своим источником вольные переводы на арамейский. За переводом Пятикнижия и книг Поздних пророков последовал перевод исторических книг Ранних пророков во II в. до н. э. Книги Писания были отдельно переведены в I в. до н. э. или даже позднее. Некоторые исследователи считают, однако, что все книги Пророков были переведены до конца III в.; по крайней мере, перевод некоторых частей Писания был сделан уже в начале II в. до н. э., так как в прологе книги Бен-Сиры (132 г. до н. э.) на греческий язык упоминается уже существующая версия «Закона, пророков и других писаний». Таким образом, одна из редакций полного перевода Библии с иврита на греческий язык существовала уже в самом начале первого столетия новой эры.

Отличия Септуагинты от масоретской Библии

Септуагинта содержит перевод всех книг еврейского канона. Названия некоторых из них, а иногда и порядок глав (особенно у Иеремии), отличаются от еврейских; некоторые книги имеют дополнительные разделы (Эсфирь , Иеремия , Даниэль). В Септуагинту вошли также некоторые апокрифические произведения, канонизированные католической церковью (Юдифь , Товит , I и II кн. Маккавеев, кн. Премудрости Соломона, Бен-Сира, Книга Варуха), и другие апокрифы (I кн. Ездры, III и IV книга Маккавеев, Оды, Псалмы Соломона). Они расположены в следующем порядке: закон, история, поэзия, пророчество.

В папирусе Фуада (LXX P. Fouad Inv. 266), датируемым I веком до н.э., который был найден в Египте , и содержит текст Второзакония в переводе Септуагинты, имя Бога появляется в виде тетраграмматона (יהוה)‎, во всех тех случаях, где оно заменено словами κύριος (Господь) и Θεòς (Бог) в её более поздних копиях. Преемник Рудольфа Киттеля , Пауль Кале, специалист по древнееврейскому языку, работавший над изданием «Biblia Hebraica Stuttgartensia», по этому поводу написал: «Отличительной особенностью этого папируса является то, что имя Бога передано тетраграмматоном, написанным квадратным еврейским письмом. Исследовав по моей просьбе опубликованные фрагменты этого папируса, отец Ваккари пришёл к заключению, что данный папирус, написанный, скорее всего, примерно за 400 лет до кодекса B Ватиканский кодекс, содержит, пожалуй, самый точный из дошедших до нас текст Второзакония в переводе Септуагинты». Это подтверждается комментарием одного из отцов церкви - Оригена (I-II века н. э.) - к из Септуагинты, который находится в труде Гексапла, завершённом приблизительно в 245 году н. э.: «И в самых точных рукописях ИМЯ встречается написанным еврейскими буквами, однако не сегодняшними еврейскими буквами, но самыми древними».

Как следствие этих находок в «Новом международном теологическом словаре Нового Завета» сказано: «Недавние текстуальные открытия вызвали сомнения относительно идеи, что составители LXX [Септуагинты] перевели тетраграмматон ЙГВГ [יהוה] словом кириос [κύριος (Господь)]. Древнейшие копии перевода LXX MSS (фрагменты), доступные нам сейчас, содержат тетраграмматон, написанный в греческом тексте еврейскими буквами. Позднее, в первых столетиях н.э., этой традиции придерживались еврейские переводчики Ветхого Завета». Одним из таких переводчиков был иудейский прозелит Аквила, который перевёл Ветхий Завет на греческий язык во II веке н. э. В этом переводе он сохранил имя Бога в форме тетраграмматона (יהוה). И судя по всему, такие переводы с именем Бога на иврите существовали вплоть до V века н. э., когда священник и секретарь папы римского Иероним, переводчик латинской Вульгаты , в предисловии к книгам Царств сказал: «И мы находим имя Бога, тетраграмматон [יהוה], в некоторых греческих свитках даже доселе, изображённое древними буквами».

Значение Септуагинты

Восприятие Септуагинты современниками было неоднозначным. Для одних иудейских общин этот перевод приобретает то же сакральное значение, что и древнееврейский оригинал (псевдо-Аристей, Филон Александрийский), в то время как другие принципиально отвергают любые переводы священных текстов (раввинистическая традиция).

В совокупности с Новым Заветом Септуагинта стала Библией христианской церкви. Именно этим переводом пользуются авторы Нового Завета и множество писателей патристической эпохи. Например, в Родословии Иисуса в Евангелии от Луки упомянут Каинан, сын Арфаксада, упоминания о котором нет в еврейском тексте, но который присутствует в Септуагинте.

ar:السبعونية arz:سبعينيه ca:Septuaginta cs:Septuaginta da:Septuagintael:Μετάφραση των Εβδομήκονταeo:Septuagintoet:Septuaginta fa:سبعینه fi:Septuagintahr:Septuaginta hu:Septuaginta ia:Septuaginta id:Septuagintaja:七十人訳聖書 jv:Septuaginta kk:Септуагинта ko:70인역 la:Septuaginta lt:Septuaginta ml:സെപ്ത്വജിന്റ് nl:Septuagint nn:Septuaginta no:Septuaginta pl:Septuaginta pt:Septuaginta ro:Septuaginta sco:Septuagint sh:Septuagintask:Septuaginta sl:Septuaginta sr:Септуагинта sv:Septuaginta sw:Septuagintazh:七十士譯本

Уведомление : Предварительной основой данной статьи была аналогичная статья в http://ru.wikipedia.org , на условиях CC-BY-SA, http://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0 , которая в дальнейшем изменялась, исправлялась и редактировалась.

§ 2. Иероним - теоретик перевода. «Письмо Паммахию о наилучшем способе переводить»

§ 3. Трактат о правилах «хорошего перевода» э. Доле

Глава 5

§ 1. Трактат л. Бруни «Об искусном переводе». Типология переводческих ошибок

§ 2. Критика Французской академии

Глава 6 перевод и словесность

§ 1. Защита языка от «предателей-перелагателей»

§ 2. «Принц переводчиков», или «Французский Лютер»

§ 3. Прекрасные, но... Неверные

§ 4. Влияние французской словесности на ход развития русской

Глава 7

§ 1. Канада - страна перевода. Этапы истории

§ 2. Переводческая индустрия

§ 3. Обучение переводу

§ 4. «Жанровая» специализация

§ 5. Перевод и специальная терминология

§ 6. Профессиональные объединения переводчиков

Глава 1

§ 2. Теория перевода и литературоведение

§ 3. Теория перевода и лингвистика

§ 4. Теория перевода и сопоставительная стилистика

17-18593 193

§ 5. Междисциплинарный подход к изучению перевода

Глава 2

§ 1. Перевод как объект теории. Определение перевода

§ 2. Предмет теории перевода

Глава 3

§ 1. О системе и системном подходе

§ 2. Целостность переводческого преобразования текста

§ 3. Структурность переводческого преобразования текста

§ 4. Взаимодействие перевода с окружающей средой

§ 5. Иерархичность - свойство системы перевода

§ 6. Множественность описаний

§ 7. Перевод как интерпретирующая системная деятельность. Перевод и семиотика

Глава 4 единицы перевода

§ 1. В поисках единицы перевода. «За» и «против»

§ 2. Единицы перевода и единицы языка

§ 3. Единицы перевода и единицы смысла. «Единица ориентирования»

§ 4. Единицы перевода как кванты переводческих решений

Глава 5

§ 1. Эквивалентность. К определению понятия

§ 2. Эквивалентность в математике и логике

§ 3. Истинность как свойство эквивалентности

§ 4. Эквивалентность и смысл. Денотативное и сигнификативное значения

§ 5. Понятие и концепт

§ 6. Денотат и референт

§ 7. Объективное и субъективное в переводе

§ 8. Эквивалентность и адекватность, верность и точность

§ 9. Многоуровневые теории эквивалентности

§ 10. Теория формальной и динамической эквивалентности. Прагматический инвариант

§ 11. Эквивалентность перевода как нормативная категория

§ 12. Адекватность, эквивалентном и оценка перевода

§ 13. Эквивалентность и закономерные соответствия

Глава 6

§ 1. Перевод и межъязыковая интерференция

§ 2. Понятие «переводческой интерференции»

§ 3. Перевод и языковые универсалии

Глава 7

§ 1. Межъязыковые лексико-семантические обмены

§ 2. Межъязыковая асимметрия плана содержания и аналогия формы

§ 3. Типология явлений межъязыковой асимметрии. Реальные диалексемы и потенциально возможные (псевдоаналогизмы)

§ 4. Случайные межъязыковые омонимы

§ 5. Логические основания типологии межъязыковой асимметрии

§ 6. Внеположенность и межъязыковая омонимия

§ 7. Равнообъемность и межъязыковая синонимия

§ 8. Перекрещивание и межъязыковое семантическое перераспределение

§ 9. Подчинение и гипо-гиперонимическая асимметрия

Глава 8

Переводческий эквивалент

И художественный образ.

Перевод - искусство

Глава 1

§ 1. Трансформация и деформация. К определению понятий

§ 2. Перевод как процесс межъязыковой трансформации

§ 3. Трансформации и отношение межъязыковой асимметрии

Глава 2

Глава 3

I. Прагматический уровень

II. Семантический уровень (денотативный)

III. Семантический уровень (сигнификативный)

IV. Синтаксический уровень

Глава 4

Глава 5 семантические преобразования

§ 1. Компоненты смысла

§ 3. Адаптация

§ 4. Эквиваленция

Глава 6

§ 1. Логические категории и семантические преобразования

§ 2. Отношение равнозначности объемов понятий

§ 3. Объем и содержание понятий

§ 4. Отношение подчинения объема понятий, род и видовое отличие. Переводческая парафраза

§ 5. Обобщение объема понятий. Трансформационная операция генерализации

§ 6. Ограничение объема понятий, трансформационная операция конкретизации

§ 7. Особые случаи гипо-гиперонимических преобразований. Понятия с переменным содержанием. Местоименные замены

§ 8. Отношение перекрещивания и трансформационные операции дифференциации. Метафорическая дифференциация

§ 9. Логическое отношение внеположенности. Слабая дифференциация. Метонимическая дифференциация

§ 10. Отношения контрарности и контрадикторности. Антонимические преобразования

Глава 7

§ 1. Фонетические модуляции в переводе антропонимов

§ 2. Дублетные обозначения. Короли и люд

§ 3. Передача имен античных героев

§ 4. Ономастика в метатекстах

§ 5. Конструирование имен собственых

§ 7. Особенности перевода топонимов

Глава 8

Глава 9

§ 1. Коммуникативная обусловленность структуры высказывания

§ 2. От известного субъекта к новому признаку и от «малозначимого» признака к «значимому» субъекту

§ 3. Пермутации («шассе-круазе»)

The ancient stoves (s) hummed (V)1

§ 4. Различия в членении картины события

§ 5. Стилистический аспект порядка слов

Глава 10 деформации

§ 1. Деформация как переводческая стратегия

§ 2. Деформация эстетической функции текста

§ 3. Деформация добавлением и опущением

Глава 11

§1. Ошибки, обусловленные непониманием смыслов исходного текста

§ 2. Ошибки понимания на уровне «знак - понятие»

§ 3. Ошибки понимания на уровне «знак - сложное понятие»

§ 4. Ошибки понимания на уровне «знак - суждение»

§ 5. Ошибки понимания предметной ситуации

§ 6. Переводческие ошибки на этапе перевыражения системы смыслов

§ 7. Стилистические ошибки

I. Основная литература

II. Дополнительная литература

III. Периодические выпуски

§ 2. «Перевод семидесяти толковников» (Септуагинта)

а) Легенда о создании

В истории перевода во все периоды и во всех странах доволь­но четко прослеживается разграничение между литературой свет­ской и религиозной. И если светская литература переводилась в Древней Греции настолько мало, что от переводов не осталось сколько-нибудь существенных следов, то в сфере религии ситуа­ция была несколько иной и священные тексты неоднократно пе­реводились с древнееврейского на греческий и в период, когда Греция была самостоятельным государством, и тогда, когда она стала частью Восточной Римской империи - Византии.

Среди переводов Священного Писания на греческий язык особого внимания заслуживает перевод, получивший название Септуагинты, или, в русской богословской традиции, «Перевода семидесяти толковников» (LXX). В самом деле, говоря о Септуа-гинте, мы должны будем многократно повторять слово впервые.

С «Переводом семидесяти толковников» связан миф о чуде, об иерофании", позволившей создать этот замечательный текст.

Миф о чудесном «сотворении» (префикс со- используется здесь в своем прямом значении: совместного действия) впервые появ­ляется в так называемом «Письме Аристея», считающегося одним из известнейших пропагандистских творений александрийского иудаизма. Письмо якобы было написано еще во времена правле­ния египетского царя Птолемея II Филадельфа (-285-246 гг. до н.э.). Однако историки полагают, что оно составлено значи­тельно позже, около -100 г. до н.э. В этом письме, адресованном воображаемому брату Филократу, Аристей, военачальник Птоле­мея, рассказывает, как был послан царем в Иерусалим с просьбой к первосвященнику Елеазару о переводе древнееврейского Закона (Ветхого Завета) на греческий язык. По предположениям, просьба была вызвана желанием царского библиотекаря Деметрия Фалера иметь это произведение на греческом языке в знаменитой Алек­сандрийской библиотеке, а также любознательностью Птолемея, решившего познакомиться с иудейским Законом. Однако более достоверной представляется другая причина, а именно то, что ев­рейская община в Египте, главным образом в Александрии, но также по берегам Нила, утратила связь с родиной и мало-помалу стала утрачивать и родной язык, так как все общение осуществля­лось на греческом языке. В результате этого отправление службы в синагогах оказалось затрудненным. Иудейский ритуал предпола­гал обязательное чтение Торы на древнееврейском языке. Рядом с лектором и, разумеется, чуть ниже его находился переводчик, ко­торый переводил чтение на греческий язык 2 . При подобном про­чтении ошибки в интерпретации тех или иных пассажей были неизбежны.

Вместо того чтобы исправлять и растолковывать многочис­ленные версии устных переводчиков, которым не позволялось даже заглянуть в священный текст на древнееврейском, более разумным было иметь одну общую феческую версию в письмен­ном виде. Эта единая версия и читалась бы в синагогах для иуде­ев, говоривших только по-фечески.

Нельзя исключать и третью возможную причину перевода иудейской Библии на феческий язык, а именно стремление древ-

1 Термин иерофания (hierophante) предложил М. Элиаде в книге «Священное и мирское»: «Для объяснения того, как проявляется священное, мы предлагаем термин иерофания, который удобен прежде всего тем, что не содержит никакого Дополнительного значения, выражает лишь то, что заключено в нем этимологи­ чески, т.е. нечто священное, предстающее перед нами» (Элиаде М. Священное и мирское. С. 17).

2 См.: Les traducteurs dans l"histoire / Sous la direction de J. Delisle et J. Woods- worth. Ottawa, 1995. P. 166, a также: Van Hoof H. Op. cit. P. 12-13.

нееврейских священников распространить идеи иудаизма на дру­гие страны, прежде всего на народы Средиземноморского бассейна. Учитывая доминирующую роль греческого языка в этом регионе, можно вполне допустить, что греческая версия Ветхого Завета была призвана выполнить важную миссию - внедрить в созна­ние многих народов идеи древнееврейского монотеизма.

Обратимся к легенде. По просьбе глав еврейских общин в Египте царь и повелел перевести Ветхий Завет на греческий язык. Следует подчеркнуть, что перевод этот изначально предназначался не для греков, а для евреев, знавших лишь греческий язык.

Для выполнения перевода первосвященник Иерусалима на­правил в Египет 72 (по шесть человек от каждого «племени») старца-ученых, добродетельных и в совершенстве владевших древ­нееврейским и греческим языками 1 .

«Письмо Аристея», яркий пример иудейской апологетики, представляло Птолемея II, политический и цивилизаторский ав­торитет которого общеизвестен, склонившимся перед богом Из­раиля: по преданию, Птолемей семь раз преклонил колена перед свитками Священного Писания, прибывшими из Палестины, и в течение семи дней за праздничным столом вел беседы с прибыв­шими к нему переводчиками будущей Септуагинты.

В «Письме Аристея» впервые еврейский Закон был назван «Книгой» - Библией.

Сначала Септуагинта была представлена как плод коллектив­ного творчества. Но в более поздних вариантах легенды, перехо­дившей из века в век, история ее создания облекается новыми та­инственными чертами. В I в. о ней упоминает Иосиф Флавий. В документе, приписываемом Филону Александрийскому, иудей-ско-эллинистическому религиозному философу и основателю патристики, также упоминается «Письмо Аристея». Согласно бо­лее поздним версиям, переводчики были размещены изолирован­но друг от друга, не имея возможности общаться. По истечении 72 дней они одновременно закончили работу по переводу Ветхого Завета (по некоторым версиям, только Пятикнижия - первых пяти книг, Книг Моисеевых: Бытие, Исход, Левит, Числа, Второ­законие). При сличении их переводов оказалось, что все они со­впали слово в слово. Не это ли пример иерофании? Возможно ли было такое совпадение, если перевод не был благословен Богом? Видно, каждый из переводчиков во время работы находился в контакте с Богом, поэтому исходный Священный текст просто не мог быть подвергнут ни малейшему искажению.

"Для удобства обозначения число 72 традиционно округляется до 70. Такимобразом, возникло латинское обозначение этой переводческой версии - LXX, или Septuaginta.

Этот мифический вывод весьма важен для теории и истории перевода. Он показывает, что уже в тот период перевод отчетливо воспринимался как индивидуальное творчество, а раз индивиду­альное, то и неповторимое, не воспроизводимое полностью во всех деталях. Поэтому полное совпадение текстов переводов, выпол­ненных разными людьми, могло быть расценено только как воля Божия, как наличие непосредственной духовной связи каждого переводчика с Всевышним.

б) Вероятная история создания

Предположительно Септуагинта была переведена в период между 250 и 150 г. до н.э. Исследователи отмечают, что текст Библии, которым пользовались переводчики, отличался от масо-ретского текста. В частности, в книге Самуила есть сокращенные пересказы и, напротив, удлинения текста. В Первой Книге Царств имеются добавления, а в Книге Иова - пропуски. Иногда пере­водчики на свой лад интерпретировали выражения исходного тек­ста. Так, выражение Yahve Sebaoth , встречающееся в тексте 282 раза и означающее буквально Бог войска, постоянно переводится ими как Господь Всемогущий. Можно предположить, что войско пони­малось ими как составная часть Вселенной, подчиненная Богу.

Современные историки ставят под сомнение правдивость ле­генды о создании Септуагинты. Они полагают, что Септуагинта явилась результатом сведения воедино многочисленных разроз­ненных переводов отдельных фрагментов Библии, осуществляв­шихся на протяжении длительного периода.

Французский исследователь творчества Филона Александрий­ского Ж. Даниэлу полагает, что таким способом, какой описан Филоном, была переведена лишь первая книга Ветхого Завета, а остальные переводились в течение последующих двухсот лет раз­ными людьми. Аргументируя это предположение, Даниэлу гово­рит о различиях стиля и манеры переводить, отмечаемых в раз­ных частях текста, а также о том, что одним и тем же еврейским словам иногда даются разные переводы 1 .

Я не буду ставить под сомнение выводы французского исто­рика. Однако аргументы, которые он предлагает, не могут пока­заться убедительными. Манера перевода и стиль переводчика ча­сто изменяются параллельно изменениям самого текста оригина­ла. Что же касается различия переводных эквивалентов у одних и тех же форм текста оригинала, то это может свидетельствовать не только о том, что перевод разных частей выполнялся разными людьми и в разное время. Возможно, переводчики древности уже понимали, что одно и то же слово в разных контекстах может

Danielou J. Philon d"Alexandrie. Paris, 1958. P. 95.

иметь разное значение, а следовательно, и должно переводиться по-разному.

Разумеется, Септуагинта оставляет массу вопросов для исто­риков: что было переведено 72 толковниками за 72 дня - первая книга (около 5% Ветхого Завета), Пятикнижие (около 25%) или весь Ветхий Завет? В самом ли деле все переведенные тексты соот­ветствовали друг другу полностью? Когда началась и когда была действительно завершена работа над переводом?

в) Значение Септуагинты для истории перевода

Для истории и теории перевода, несмотря на всю историчес­кую неопределенность и безусловную мифологичность версии о создании Септуагинты, важным является то, что переведенный на греческий язык текст Ветхого Завета составил одну из важней­ших вех. На самом деле роль Септуагинты в истории европейской цивилизации оказалась весьма серьезной.

Во-первых, как справедливо полагает Ван Оф, Септуагинта оказалась первым (возможно, одним из первых) переводом древ­нееврейского текста на европейский язык. Во-вторых, если ве­рить легенде, это была первая из зафиксированных историей по­пыток коллективного перевода. В-третьих, Септуагинта, реально существовавший текст Ветхого Завета на греческом языке, стала первым посредническим источником, нередко основным, как для последующих переводов этого произведения на самые разные языки Европы, так и для их сравнительного изучения.

После опыта семидесяти Библию переводят на греческий язык неоднократно. Во II в. родственник римского императора Адриана Аквила пытается сделать буквальный перевод библей­ского текста на греческий язык. Перевод оказывается малопонят­ным и непригодным для чтения. В том же веке Феодотион пред­принимает попытку исправить перевод Аквилы и сделать его пригодным для чтения. В конце II в. Симмах Самаритянин дела­ет новый перевод Библии на греческий язык. Этот перевод, по дошедшим до нас фрагментам, считается наиболее удачным.

Текст Септуагинты приводит в своих «Гекзаплах» и христи­анский теолог и филолог Ориген (184-254) ".

г) Текстология Септуагинты

Текст Септуагинты до сих пор привлекает к себе внимание исследователей. Так, в одной из недавних работ, посвященных версии семидесяти, отмечается разнообразие переводческих при-

1 «Гекзаплы» - сравнительное представление Библии (Ветхого Завета) в шести колонках, соответственно на древнееврейском языке, в греческой транс­крипции и в четырех переводах на греческий язык.

емов, стремление к дословности, сочетающееся с относительной свободой в выборе эквивалентов. Несовпадение отдельных мест Септуагинты с масоретским текстом можно объяснить, пожалуй, тем, что масоретский текст, более поздний по сравнению с ори­гиналом, с которого могла переводиться Септуагинта, был пло­дом специальных библиологических разысканий ученых иудеев - масоретов, авторов филологических работ (примечаний, коммента­риев и т.п.), известных под названием масор (masôrah) и предназ­наченных для обеспечения наиболее верного прочтения Библии.

Другой важной причиной разночтений, устанавливаемых се­годня при сопоставлении текстов Септуагинты с масоретским текстом, оказывается существование в древний период несколь­ких различающихся версий одних и тех же текстов.

И, наконец, разночтения объясняются простой «технической» причиной. Первоначальный текст Септуагинты не сохранился. Ее копии, сделанные последовательно на протяжении многих веков, хранят в себе ошибки и описки переписчиков, а иногда и свиде­тельства их фантазий, вызванных желанием «улучшить» ориги­нальный текст.

Считается, что на перевод сильно повлияла вся эллинская культура, и прежде всего философия. Так, в оригинальном древ­нееврейском тексте известное высказывание, в котором Яхве (Иегова) говорит о своей высшей сущности, примерно могло бы звучать так: «Я есть тот, кто я есть». В Септуагинте оно принима­ет иной смысл: «Я тот, кто есть». В русском тексте Библии, вос­ходящем к Септуагинте, - «Я есмь Сущий». Эта трансформация, как полагают исследователи, навеяна идеями онтологии Платона.

Разночтения, обнаруживаемые при сравнении масоретского текста с текстом Септуагинты, в известной степени затрудняют реконструкцию архитектуры библейского храма 1 . Но именно эти разночтения привлекают внимание к Септуагинте как к перевод­ному тексту, заставляя задуматься о том, какие трансформации претерпел оригинальный древнееврейский текст под пером древ­них переводчиков.

Историки, сравнивавшие текст Септуагинты с древнееврей­ским оригиналом, нередко утверждают, что Септуагинта являет собой пример буквального перевода. «Хорошо известно, - пишет один из них, - что Септуагинта, как правило, представляет со­бой в высшей степени буквальный перевод, изобилующий калька­ми с древнееврейского языка» 2 . В то же время ряд исследователей

2 Маневич Л. О некоторых кальках в греческом тексте Плача Иеремии // Библия. Литературоведческие и лингвистические исследования. Вып. 3. М., 1999. С 187.

полагает, что Септуагинта вовсе не однородна по своей перевод­ческой стратегии 1 .

Некоторые из современных исследователей текста Септуагин-ты склонны считать, что «LXX была, по сути, первым художествен­ным переводом античности» 2 , соответственно, с присущей данно­му виду перевода трансформацией исходного текста. А. Десницкий отмечает, что «в LXX мы можем заметить некоторые приемы, ко­торые стали нормой для литературного перевода в наши дни» 3 . Исследователь дает типологию этих приемов, иллюстрируя их примерами. В частности, он говорит о таких типах преобразова­ния текста: реструктурирование текста; изменение стратегии по­вествования (нарративизация); дополнение параллелизма; «куль­турный перенос»; замена метафоры другой метафорой; стилисти­ческое «тонирование» текста; идеологическая коррекция текста; подбор созвучных слов; ритмизация текста 4 . Анализ примеров переводческих преобразований, проведенный Десницким, дает интересный повод к размышлениям о месте этого произведения в древнегреческой культуре, а также о правдивости легенды о ее создании. Исследователь отмечает, что в Книге Чисел 23:10 в Септуагинте слово δήμους - демы переводит древнееврейское слово ròba" - четверть. «Слово четверть, очевидно, - полагает он, - было понято не в арифметическом, а в социальном смысле (часть народа, родоплеменная единица), и переводчик употребил такое греческое слово, которое, по его мнению, было ближайшим эквивалентом в социальной структуре эллинистического мира» 5 . Интересен, однако, не семантический аспект данной межъязыко­вой замены, а то, что слово δήμους встречается в Книге Чисел 150 раз и больше в Пятикнижии нигде не встречается. Это кос­венно свидетельствует о том, что семьдесят два толковника пере­водили разные фрагменты Священного Писания.

Современный исследователь отмечает и другие преобразова­ния исходного древнееврейского текста. Он говорит, в частности, о так называемом стилистическом «тонировании» текста, о его идеологической коррекции, о поэтике, заключающейся в подборе созвучных слов и ритмизации текста. Все эти преобразования в известной степени демонстрируют стремление всякого перевод­чика сделать текст соответствующим нормам переводящего языка

1 См. напр.: Thackeray Η. St. J. A Grammar of the ОТ in Greek according to the Septuagint. Cambridge, 1909.

2 Десницкий А. Септуагинта как художественный перевод // Библия. Лите­ ратуроведческие и лингвистические исследования. Вып. 3. М., 1999. С. 157.

3 Там же. С. 158.

4 Там же.

5 Там же. С. 168.

илитературным традициям, сложившимся в языке перевода в данную историческую эпоху.

Септуагинта послужила источником для первого перевода Библии на латинский язык. В разных источниках приводятся раз­личные варианты самого древнего перевода Библии на латинский язык: Itala, Vetus Itala, Vetus Romana, Vetus Latina. Однако Септуа­гинта долгое время служила основной книгой католического бо­гослужения в Европе.

Септуагинта использовалась и св. Иеронимом в работе над Вульгатой - новой латинской версией Ветхого Завета, сделанной в конце IV в., хотя и не составляла для него единственного и даже главного источника, но послужила по меньшей мере спра­вочным материалом. Считается, что именно с Септуагинты был сделан первый перевод библии на славянский язык Кириллом и Мефодием 1 .

Прежде чем окунуться в море источников, по которым восстанавливается греческий текст, давайте сначала засунем ногу в воду и проверим ее температуру! И тут, высунувшись из воды, на будущего служителя смотрит чудовище по имени «септуагинта» (LXX). Что такое «септуагинта»?

Обычно на этот вопрос отвечают так: «Септуагинта это авторизованный перевод Ветхого Завета на греческий язык, который сделали 72 еврейских ученых в Александрии приблизительно в 250 г. до н.э. Он был сделан по указу Птоломея II».

После такого исчерпывающего ответа (без всяких доказательств в его пользу ), будущий служитель сделает для себя следующие выводы:

1. Полный перевод Ветхого Завета существовал до Иисуса Христа.
2. Этим переводом пользовались Иисус и апостолы.
3. Если в этом переводе присутствуют Апокрифы, значит, Иисус и апостолы одобряли апокрифы (!).

Более осторожные души 1 владеют дополнительной информацией.

1. Вся легенда о септуагинте основывается на труде , который называется «Письма к Аристею». 2
2. Существует всего лишь одно упоминание о Пятикнижии, переведенном на греческий язык при Птолемее Филадельфийском. (Евсевий цитирует Аристовелия (Praep. Ev. XIII 12,664b), причем сам текст довольно сомнительный). 3
3. Филон Александрийский (20-50?), отвергший Библию иудейский гностик, упоминает перевод (2) и уверяет, что переводчики были «богодухновенны». 4
4. Автор «Писем к Аристею» был НЕ тем, за кого себя выдавал (т.е. придворным Птолемея II). Он был евреем, который исповедовал греческую философию, а не Иегову, Бога Ветхого Завета. (См. преп. Хумфри Ходи «De Bibliorum Textibus» 705, 1684 г.)
5. Профессор Кали (1875-1964 г.г.)утверждает, что не существовало никакой дохристианской «септуагинты»! 5

Но христианин, знающий о делах настоящего текстуального критика (Быт. 3:1), вряд ли станет доверять исследованиям людей, которые не верят, что сатана заинтересован в библейских вопросах. Пусть верующий возьмет «Письма к Аристею» и прочитает . 6 Не прочитав четырех страниц, он поймет что он читает! Он читает «Стоа» Эпикура и Зенона! Вопросы, которые задавал «Птолемей Филидельфийский» переводчикам для проверки их компетентности, совпадали с теми, какие задавал ученик Сократу или Платону. В течении всего диалога не прозвучало ни одного вопроса, связанного с переводом Библии, библейскими доктринами, библейскими истинами, библейскими языками или с сохранением Библии . «Филадельфий» из «Писем к Аристею» (если конечно он когда-нибудь существовал!) был полным идиотом. Он доверил слово Божье 72 еврейским гностикам, которые едва ли были знакомы с книгой Иова и Екклесиастом! 7

Дальнейшие исследования «Писем к Аристею» дает следующую интересную информацию к размышлению:

1. Переводчиков было 72, однако «перевод» называется «септуагинтой» (т.е. 70 старейшин). Отсюда: L=50, X=10, X=10. А куда подевались еще ДВОЕ? Из «Писем Аристея» известно, что для перевода избрано было по шесть старейшин из каждого племени. Почему именно ШЕСТЬ? (Мы читаем о «семидесяти мужах из старейшин Израилевых» (Числа 11:16), но не о 72! Осознавал ли автор «Писем к Аристею», что он совершил «промах» после того, как написал нечто непонятное и дал этому название, буквально означающее 70?) В письме говорится о «72». Сколько же их было: 70 или 72? Эта ошибка заставила греческих богословов искать ее в тексте Библии Короля Иакова! Мог ли с нею справиться Аристей?
2. Как Аристей мог знать о 12 коленах? Одному Богу было известно, где находились 12 колен Израилевых в 250 г. до н.э. В 200 г. до н.э. даже не было священника, который бы мог составить генеологию 10 рассеянных колен в 17 главе 4 Царств. Откуда мы знаем, что они не были в Британии? (Как утверждают Г.Т. Армстронг и Х.В. Армстронг!) Что бы могли делать 12 колен в Иерусалиме?

Итак, давайте оставим заигрывания с нашими учеными друзьями. Давайте, наконец, замахнемся топором правды над деревом заблуждения!

С какой стати собралась бы группа переводчиков из «12 колен» переводить Ветхий Завет на греческий язык, если только колену Левия (и ТОЛЬКО колену Левия) была поручена ответственность «хранить Писание» (Мал. 2:7; Втор. 31:25, 26; 17:18)? «Книжник, сведущий в законе» из Ездра 7:6 был ЛЕВИТОМ!

Б. Если он был греком, то ему были неведомы библейские истины.

В. Если бы в Александрию прибыл хоть один книжник, который не был левитом, то Бог не дал бы себя одурачить его трудом. (Августин 354-430 г.г. и Иереней 130-202 г.г. верили в «богодухновенность» септуагинты!) 8 Разве Бог создатель беспорядка?

3. По иронии судьбы, всякая цитата из септуагинты (в любом журнале, книге, толковании, трактате, учебнике или справочнике) является цитатой из манускрипта, написанного через 100-300 лет ПОСЛЕ вознесения Иисуса Христа! У новичка, который собирается стать служителем, складывается впечатление, что независимо от подлинности «Писем к Аристею», те, настоящие греческие манускрипты Ветхого Завета , которые цитируются, были созданы до Иисуса Христа. Те манускрипты (если докопаться до их слов) создавались с четвертого по девятое столетие, начиная от Оригена и Евсевия.

Когда в справочной литературе, к примеру, говориться: «В септуагинте сказано…», - то эта цитата берется из манускриптов, написанных через 200 (или более!) лет после смерти Павла и Иоанна . 9

До сегодняшнего дня ни один богослов не представил ни одной копии Ветхого Завета на греческом языке, созданной до 300 г. н.э. Вся легенда о септуагинте основана на наивном утверждении, что манускрипты созданные за период 200-400 г.г. ПОСЛЕ смерти Иисуса Христа совпадают с цитатами Нового Завета .

Все переводчики имели уже Новый Завет под рукой. 10

Метод, с помощью которого выбираются А.Т. Робертсон, Драйвер (1846-1914 г.г.), Тренч, Алфорд, Трегеллес (1813-1875 г.г.), Тищендорф (1815-1874 г.г.), Висс (1825-1918 г.г.), Лэчманн (1793-1851 г.г.), Гесений (1786-1842 г.г.), Кейл (1807-1888 г.г.), Ворфильд, Весткотт и Хорт из этой ловушки, состоит в утверждении, что ватиканский манускрипт (называемый септуагинта, ссылаясь на цитаты Ветхого Завета!) был пересмотром пересмотра (Гексаплой, см. следующую главу), который был пересмотром первоначальной «септуагинты». Но, знаете ли, это также смешно, как смотреть выступления юмористов, для чего не требуется много мозгов.

Бешено носясь по дюнам и заметая следы, круг избранных предпринимает следующую тактику: они утверждают, что септуагинта (которую никто никогда не видел) произвела столько антагонизма среди правоверных евреев, что евреи решили сделать критический пересмотр своего текста. 11 Нигде нет доказательства того, что «пересмотр» имел место, кроме «пересмотра» Лукиана, о котором Весткотт и Хорт так много говорили. 12 Никакого пересмотра (также как и «недостающего звена» в теории Дарвина, «Q Документа» Матфея, «Второисаии», «пресвитера Иоанна», септуагинты или чудовища озера Лох Несс) не было обнаружено, и нет никаких оснований полагать, что он когда-либо был. 13 Зато как важно для поддержки собственной репутации и одобрения со стороны преподавателей консервативных учебных заведений уметь доказать, что септуагинта была «Библией христиан». Итак, сказка продолжается!

Это был тот самый «пересмотр» . Этот пересмотр несколько отличался от еврейского текста, чтобы НЕ было совпадений с «септуагинтой», поскольку септуагинта была принята христианами Нового Завета. 14 Таким образом, у студента складывается впечатление, что септуагинта представляет собой подлинный еврейский «оригинал», а массоретский еврейский текст является искаженным и подлежит исправлению там, где он отличается от септуагинты . Такое впечатление хотели навязать Филон и Ориген Телу Христа и, нужно сказать, им это удалось.

Типичными для такой гимнастики ума являются слова священного писания, приводимые для доказательства этой связи. Например, на древнееврейском языке в Быт. 15:15 говорится: «И БУДЕШЬ ПОГРЕБЕН». Это верный перевод, который именно в таком виде и сохранен в тексте Авторизованного Перевода 1611 года. В Септуагинте (или как ее там!) стоит слово «τραφεις » вместо «ταπεις ». Это все равно что «ухожен» вместо «погребен». Тут Свити (1835-1917 г.г.) и Тэкери (и им подобные) 15 занимают странную позицию. Поскольку в септуагинте сказано «ухожен» (в 40 г.н.э.), значит, это доказывает существование полностью переведенного Ветхого Завета на греческий язык до рождества Христова. Однако эта позиция раздваивается, как змеиный язык, поскольку этот текст не взят из септуагинты или чего-то подобного. Это предположение основано на факте, что Филон (иудейский гностик) просто сказал, что кто-то заменил «τραφεις » на «ταπεις ». Как это может быть связано с септуагинтой? Если два немца в 1500 году поспорили о том, как переводится с еврейского 1 Цар. 6:1, то неужели это доказывает существование немецкого перевода до 1200 года? Неужели вы поверите, что, если неспасенный язычник в 40 г.н.э. перевел одно еврейское слово из 15 главы книги Бытие, то это доказывает существование всего переведенного Ветхого Завета на греческом языке, распространенного в те годы в Палестине? Согласно Свити и Тэкери – так оно и было. 16

Вот еще четыре отрывка, которые якобы доказывают, что апостолы были обмануты, приняв гностическую Библию, содержащую Апокрифы . Вот эти стихи из Писания: Матф. 1:21; Деян. 7:43, 15:12-18 и Евр. 10:5-7. 17 Ни один из них не требует специального знания греческого и английского языков. Они самообъяснимы и не требуют лишних комментариев. Сравните Деян. 15:16 с Амос 9:11, а Евр. 10:5 с Пс. 40:6, только придется признать одну горькую истину – переводчик септуагинты жил гораздо позже , чем был написан канон Нового Завета, и искажал слово Божье для того, чтобы современные богословы думали, что «греки его имели еще до нашей эры». Студент может исследовать, как греческий гностик четвертого столетия, который написал σωμα δε κατηπισω в Пс. 40:6 сделал это с помощью Евр. 10:5.

Вы скажете: «Докажи!»

Каждый манускрипт, в котором цитируется Пс. 40:6 приводится в Международной Стандартной Библейской Энциклопедии, том 4, стр. 2728. Самый старый из них был написан СПУСТЯ 250 ЛЕТ ПОСЛЕ ТОГО, КАК БЫЛ ЗАКОНЧЕН НОВЫЙ ЗАВЕТ .

Правда ли, что Алеф, B, C, D, F и L (Синайский, Ефраимский рескрипт, Коттонианский, Амброзианский и Пурпурейский Виндобоненисс) были написаны в 200 году до н.э.? Нет. В 150 году до н.э.? Нет. В 100 году до н.э.? Нет. Вы можете обмануть А.Т. Робертсона, Тэйера, Тренча, Альфорда, Весткота и Хорта, но не Бога.

Унциальные греческие манускрипты (см. главы 5 и 6), которые входят в состав септуагинты в издании Свити (1887-1894 г.г.) или любого другого издания, были написаны после третьего века нашей эры. До сих пор круг избранных и богословский союз считает, что автор Деяний (Лука) использовал ватканскую копию стиха Амос 9:11 вместо еврейского текста . Для этого доктору Луке нужно было родиться в промежутке между 370-400 г.н.э.! конечно, это «оскорбляет» круг избранных, ибо, попав в затруднительное положение, большинство из них скажет: «Ты, брат, ложно нас обвиняешь. Мы верим, что авторы Деяний 15:16 и Евреям 10:5 пользовались греческой септуагинтой, которая не уцелела на сегодняшний день, но сохранилась в ватиканском манускрипте (350-370 г.н.э.)». Но если это так, то разве не правда, что Текстус Рецептус, который напечатал Эразм в 1516 году «с относительно ранних манускриптов», является подлинным греческим оригиналом , который «не уцелел на сегодняшний день», но сохранился в греческом Рецептусе? (Если это справедливо в первом случае, то должно быть справедливо и во втором!) «Большинство богословов» согласны с тем, что ватиканский манускрипт представляет собой копию текста, который был написан за 500 лет до создания самого ватиканского манускрипта. Но они НЕ согласны с тем, что манускрипт Рецептуса (копии которого датируются третьим веком н.э.! ) представляет собой текст, написанный за 200 лет до его создания , что приводит нас к оригинальным рукописям самих апостолов!! 18

Доказательства того, что септуагинта сохранила часть оригинала Ветхого Завета, «которая, конечно, утеряна и т.п.» находятся в Быт. 4:8; 1 Цар. 14:41; и 3 Цар. 8:12.

Читатель увидит, что искаженный текст септуагинты подразумевает, что в каноне отсутствует книга, что очень типично для александрийских богословов! В неверном тексте говорится: «Behold, is it not written in the book of the song?» Но, Боже, как от этого пахнет апокрифами! Проблема состоит в том, в чем состоит большая полвина проблем Оригена. Он не мог найти перекрестную ссылку к словам Господа: «Dwell in the thick darkness» (1 Kings 8:12; 3 Цар. 8:12), поэтому он и выдумал свою ссылку . (Обратите внимание на его суждение в Матф. 19:9 в Origen’s Werke , Берлин, том 10, стр. 385-388, где Ориген удалил одну заповедь, из-за того, что он не мог согласовать текст с Рим. 13:10!)

В 1 Samuel 14:41 (1 Царств 14:41) та же проблема. «Правильный текст» (написанный через 200 лет после смерти Христа!) предположительно гласит: «And Saul said, O Jehovah, God of Israel, why hast thou not answered thy servant this day? If the iniquity be in me or in Jonathan my son, Jehovah, God of Israel, give Urim; but if thou shouldest say that the iniquity is in thy people Israel, give Thummim. And Saul and Jonathan were taken by lot, and the people escaped».

В этом искаженном отрывке из «Ветхого Завета» полно глупостей. На первом месте выражение «taken by lot» (сохраненное Оригеном и Евсевием в 41 стихе) говорит о том, что жребий был брошен. Это никак не могло быть связано с «ефодом». Ефод служил для «выяснения истины». (См. 2 Цар. 21:1; 1 Цар. 23:2,4, 6,9; и Исх. 28:30.) Никто не бросал никакого жребия («casting lot»).

«Жребиями» служили камешки, брошенные в полу (Притчи 1:14, 16:33), поэтому автор септуагинты допустил грубую ошибку: «Не зная Писаний, ни силы Божией». А относительно «урима и туммима» в тексте септуагинты можно сказать, что это эффектная демонстрация невежества александрийских книжников. Далее читатель обнаружит следующее:

1. Саул никогда не называл себя «твой раб» (в откровении Божьем) в первой книге Царств. Так называл себя только Давид .
2. Искаженный текст этого стиха в три раза длиннее, чем в Авторизованном Переводе 1611 года (масоретский текст) и, следовательно, он должен быть укорочен на том основании, на каком Американский Стандартный Перевод (1901 г.) удалил стих Матф. 23:14!
3. Саул никогда не обращался в молитве к Богу так: «Thy people Israel». Так обращался к Богу Давид. Кто-то (вроде Саула) пытался сделать «Давида» из Саула, как в свое время кто-то пытался сделать «апостола Павла» из Оригена или Августина блаженного из Жана Кальвина (1509-1564).

Исправление в Быт. 4:8 просто смешное. На еврейском языке (как и в Библии Короля Иакова) там написано: «in the field». Но поскольку Ориген и Евсевий (и остальные авторы септуагинты) страстно желали знать, что Каин сказал Авелю, то в 8 стихе они выдумали цитату, которая хорошо вписывается в этот стих: «And Cain said to his brother, Let us go into the field». Самые ранние манускрипты, содержащие этот текст, принадлежат перу Оригена (230 г.н.э.) и Евсевия (330 г.н.э.). (См. Международную Стандартную Библейскую Энциклопедию, том 4, стр. 2313). Это не репродукция «оригинала» и никакая не септуагинта (250 г. до н.э.) или что-либо в этом роде. Это папский ватиканский текст (370 г.н.э.), написанный через 30-50 лет после Никейского Собора.

Единственное доказательство существования перевода Ветхого Завета на греческий язык до 350 г. н.э. находится в «Гексапле» (см. следующую главу). Гексапла не могла быть написанной до того, как был написан Новый Завет . Кто честно ищет истину, касающуюся сохранения истинного текста Библии, тот на каждом шагу встречает эту паутину фальшивой Библии на греческом языке, которая никогда не существовала. Она, как паутина, прилипала к головам греческих богословов каждого столетия, и как только они пытались ее вычислить, она вдруг куда-то исчезала. Не смотря на множество трудов всех великих светил богословия о септуагинте, нет никаких доказательств, что она когда-нибудь существовала до, во время и после земного служения Иисуса Христа .

Самым ранним манускриптом, который можно назвать переводом Ветхого Завета на греческий язык, является Ryland Papyrus (№ 458), в котором имеется несколько глав из Второзакония 23-28. Но даже этот кусок папируса датируется 150 годом до н.э. То есть он появился через сто лет после написания так называемой септуагинты. То, что богословы называют «папирусами септуагинты», представляет собой 24 папирусных листа, которые появились через 200 лет после смерти Христа . Ниже приведен список этих папирусов.

1. Отрывки из Бытия, 200-400 г.г. н.э. (Berlin Genesis , Amherse , British Museum , Oxyrhyncus ).
2. Bodlean papyrus leaf , содержащий часть книги Песни Песней Соломона, написан между 600-750 г.г.н.э.
3. Amherst papyrus , содержит отрывок из Иова, 1 и 2 главы, датируется 600-700 г.г. н.э.
4. Amherst papyrus , содержит часть 5 главы Псалмов, датируется 400-550 г.г. н.э.
5. Fragment Londinensia , находится в Британском Музее, содержит отрывки из Псалмов 9:22-39, 17, 19-33, датируется 600-750 г.г. н.э.
6. British Museum “230” , содержит Псалом 11:8-14:4, датируется 220-300 г.г. н.э.
7. Berlin papyrus , содержит Псалмы 39:17-40:5, датируется 250-400 г.г. н.э.
8. Oxyrhyncus papyrus “845” , содержит отрывки Псалмов 67 и 69, датируется 300-500 г.г. н.э.
9. Amherst papyrus , содержит отрывок из Псалмов 107, 117, 134, 138 и 139, датируется 600-700 г.г. н.э.
10. Leipzig papyrus , содержит отрывки из Псалмов, датируется 800 г. н.э.
11. Heidelberg Codex , содержит Захария 4:6; Малахия 4:5, датируется 600-700 г.г. н.э.
12. Oxyrhyncus “846” , содержит отрывок из 2 главы книги Амоса, датируется 500-600 г.г. н.э.
13. Rainer papyrus , содержит часть 38 главы Исаии, датируется 200-300 г.г. н.э.
14. Bodlean papyrus , содержит отрывки из 5 и 6 главы книги Иезекииля, датируется 200-300 г.г. н.э.
15. Rylands papyri:
    а. Второзаконие 2 и 3 , датируется 1300-1400 г.г. н.э.
    б. Иов 1, 5 и 6 , датируется 550-700 г.г. н.э.
16. Томы Oxyrhyncus содержат отрывки:
    а. Исход 21, 22 и 40 , датируется 200-300 г.г. н.э.
    б. Бытие 16 , датируется 200-300 г.г. н.э.
    в. Бытие 31 , датируется 300-400 г.г. н.э.

Не нужно иметь степень магистра для того, чтобы понять что круг избранных называет «папирусами септуагинты. Это набор папирусов, которые датируются 200-800 г.г. н.э. Они слишком поздние, чтобы выдавать их за септуагинту. Люди, которые верят, что септуагинта существовала до Христа, живут в царстве грез. Верующие евреи (с 4 г. до н.э. до обращения Ап. Павла) имели полную Библию на древнееврейском языке, которую вверил им Бог (Рим. 3:1-4). Матфей, Лука, Марк, Иоанн, Павел и другие писали Новый Завет на греческом языке для верующих христиан. Поскольку верующие из язычников превзошли в числе верующих евреев в 10000 раз за последние 19 столетий, то им была дана ЯЗЫЧЕСКАЯ Библия. Септуагинта – это попытка некоторых людей, о которых говориться в Римлянам 11:20, 25 и Иеремии 33:24, заменить богодухновенные «Божьи пророчества» догадками греческой философии александрийского образца .

Иногда всплывают клочки папируса с отрывками Ветхого Завета, которые датируются 30 г. н.э. Но использовать их (например, Rylands 458, происхождение которого стоит под вопросом) в качестве доказательства, что Лука в Деян. 15:12-18 приводит цитату из греческого Ветхого Завета, слишком круто для простого порядочного человека.

Всякий манускрипт с отрывками из Ветхого Завета на греческом языке мгновенно приписывается богословским обществом к септуагинте «LXX». 19 То есть в пользу Ветхого Завета на греческом языке, который перевели 70 евреев до рождества Христова . А теперь перечитайте снова первые два абзаца этой главы. Семьдесят это «LXX», а семьдесят два это НЕ «LXX». Эта игра слов похожа на то, как студенту втирают: «Оригиналы гласят…», «В оригиналах написано…», «В оригинале стоит другое слово» и т.п., пока он не перестанет верить в Библию Короля Иакова. И, наконец, он начинает понимать, что «оригиналов-то» нет! Эти два страшных открытия постигает будущий служитель и, как однажды случилось с Алтайзером – у него уже нет откровения, нет авторитета, нет призвания к служению и нет служения.

И в самом начале своей карьеры, молодой проповедник перенимает стиль своих профессоров, осознавая, что основание, по причине которого они заменили Библию Короля Иакова на такие подделки, как RV, ASV и RSV, является хлипким. На время написания этой книги, единственным «доказательством манускриптов» в пользу греческого перевода Ветхого Завета (существовавшего до рождества Христова) является кусок папируса с отрывками из пяти глав Второзакония .

Шансы один к двадцати четырем. Хотя это еще не полная картина, ибо недавно(вдобавок к папирусам Гренфелла, Петри и Ханта) 20 были найдены папирусы, которые богословское общество моментально записало на счет септуагинты.

Вот эти папирусы:

1. Отрывки из книг Чисел и Второзакония, датируется 150 г. н.э.
2. Отрывки из книги пророка Исайи, датируется 230 г. н.э.
3. Отрывки из книги Бытия, главы 8, 24-25, 30-47, датируется 350 г. н.э.
4. Отрывок из книги Бытия 9:1-44:22, датируется 350 г. н.э.
5. Папирус 911, содержащий отрывок из книги Бытия 1-35, датируется 390г. н.э.

Любому школьнику понятно, что эта коллекция папирусов Честера Битти не доказывает ничего, кроме того, что кто-то, после написания Нового Завета , пытался перевести Библию с древнееврейского на греческий язык. 21 Теперь наши шансы уменьшились до одного к двадцати девяти.

Но если даже найдутся тысячи папирусов с отрывками из Ветхого Завета на греческом языке, писаные до 100 г. до н.э., то вряд ли это будет хорошим свидетельством о септуагинте, ибо настоящее доказательство того, что это подделка, находится в уже найденных ватиканских и синайских манускриптах.

Вот классический пример мошенничества в вопросе о Библии.

«Юные помощнички», богословы из Александрии (100-300 г. н.э.), добавили «75» из Деяний 7:14 в Бытие 46:26-27, а затем, поняв, что числа не совпадают (!), они добавили еще ДЕВЯТЬ выдуманных имен в Бытие 46:20, чтобы уладить это разночтение!

Не верится, что птицы такого высокого полета, как д-р А. Т. Робертсон, Дж. Дж. Мэйчен, Венжамин Ворфильд и Кеннет Уест клюнули на сказку, которую придумало богословское общество, включая сочинения Оригена в английском переводе.

Сказка, в которую вам придется поверить, это сказка о том, что Стефан, исполненный Духа , обращаясь, как еврей к евреям в синедрионе, к врагам Христа , цитировал текст Бытия на греческом языке (который появился через 200 лет после смерти Стефана!), в котором было добавлено девять имен, что противоречило еврейским законам относительно перевода Библии (Притчи 30:6).

Для того, чтобы поверить, вам нужны основания, а основания свидетельствуют, что никакой цифры «75» в Бытие 46:26-27 никогда не было, пока не прошло 200 лет после смерти Стефана.

Если вы верите, что эта цифра там была, - вы дурак.

Еще один классический образец александрийского фиглярства находится в Бытие 47:31. Для оправдания употребления образов (статуй) в качестве «пособия для поклонении», Северно-Американская Коллегия перенесла Евр. 11:21: «προσεκυνησεν επι το ακον της ραβδου αυτου », - в Бытие 47:31, чтобы преподаватели Университета Боба Джоунса и Теннесси Темпл думали, что автор послания к евреям «цитировал септуагинту». Но, какая жалость! Извращенное перо книжника-извращенца, искажавшего текст, не заметило, что контекст Евр. 11:21 не совпадает с контекстом 47 главы книги Бытия!!

Контекстом к Евр. 11:21: «When he was a dying, blessed both the sons of Joseph»,- является Бытие48:12!

Читатель сразу увидит, что автор пост-апостольской септуагинты привел автора послания к евреям к противоречию, которого тот никогда не допускал, потому что писал под вдохновением Святого Духа. Однако миф о септуагинте настолько живуч, что даже вопиющее противоречие не задело внимания Кальвина, Кейла, Делицча, Хенгстенберга, Мэрфи, Розенмюллера, Кенникотта, Де Росси, Де Витта, Беркхофа, Мэйчена, Уеста, Висса, Тищендорфа, Треггелеса, Нестеля, Диссмана, Свити, Весткота, Хорта и Гесения! (Видимо есть что-то в самом «высшем образовании», ибо даже в консервативных христианских учебных заведениях человека отвращают от веры в Библию, независимо от того, кто ты: евангелист, православный, католик, иудей, агностик, атеист, консерватор, нео-ортодокс или фундаменталист!) До сих пор 99,99 % этих суеверных людей верят, что автор Евр. 11:21 переписал греческий текст Быт. 47:31, который не совпадает с ним по контексту!

Это только два примера подхода «современного богословия» к решению проблемы «текста оригинала». При этом они показывают патологическое отсутствие здравого смысла, невероятную доверчивость и абсурдную веру в знание греческого языка, в котором хорошо разбирались такие христиане, как Петр, Иаков, Иоанн и Андрей (рыбаки по совместительству!!).

Вот первый урок относительно доказательства манускриптов, который должен усвоить доверяющий Библии христианин:

1. Доказательство манускриптов свидетельствует, что ни один христианин Нового Завета не потратил и пяти минут на чтение Ветхого Завета на греческом языке, вышедшего из Александрии или откуда-то ни было.
2. Нет доказательств в пользу теории, что какая-нибудь кучка богословов перевела Ветхий Завет на греческий язык в течении 250-150 г.г. до н.э.
3. Все документы, относящиеся к септуагинте, в 90 % случаев являются искаженными ватиканскими манускриптами (350 г. н.э.) или синайскими манускриптами (350 г. н.э.), в которых содержатся книги «Вил и Дракон», «Товит», «Юдифь» и т.д. Эти книги были написаны Евсевием или Памфилием 22 (или каким-нибудь обманщиком вроде них!). Они сохранились в хорошем состоянии, потому что все доверявшие Библии христиане знали, что они имеют такое же отношение к Библии, как истории про Микки Мауса. 23 Септуагинта была написана через 250 лет после того, как был создан канон Нового Завета и это единственная септуагинта на свете.
4. В виду того, что «Письма к Аристею» это сфабрикованная подделка (возможно, вышедшая из-под пера самого Филона), в виду того, что септуагинта противоречит тексту Ветхого Завета на древнееврейском языке, в виду того, что «Еллины ищут мудрости» и не терпят Божьих откровений, данных Израилю, в виду того, что «искатели мудрости» (Быт. 3:1-6) продолжают жить с нами и наследуют грехи своих отцов (Матф. 23:30-31), то первое правило, которое должен изучить христианин в доказательстве манускриптов, следующее: если так называемая септуагинта противоречит тексту Ветхого Завета Библии Короля Иакова, - выбросьте ее в мусорное ведро .

Серьезный студент, изучающий Писание, а не греческую мифологию, найдет, что порядок книг Ветхого Завета Библии Короля Иакова НЕ соответствует порядку книг в септуагинте, однако, кто-то может не заметить разницы. Дело в том, что необращенному еврею было дано откровение от Бога в еврейской Библии, призывавшее его (в последнем стихе последней главы последней книги, 2 Паралипоменон 36:23) встать и идти в Иерусалим . Это повеление Бога Израилю для конца времен. Порядок книг Библии Короля Иакова совершенно не совпадает с порядком книг мифологической септуагинты, поскольку «копии септуагинты», которые цитируют богословы» содержат апокрифы, как часть Ветхого Завета! 24 Ни Библия Мартина Лютера (1532-1545 г.г.), ни Библия Короля Иакова (1611 г.) никогда не содержали апокрифы в качестве богодухновенных книг. 25 Мартин Лютер и д-р Рейнольдс (1611 г.) имели больше здравого смысла, чем Весткот и Хорт, которые жили 240-320 лет спустя. 26

г) Человек и ангелы 3.2. Антропологический идеал 3.2.1. ΠΑΙΔΕΙΑ Понятие о воспитании а) наказание (в современном смысле слова) б) поучение (наставление, проповедь) в) обучение (процесс) в а) наставление в) б) вразумление г) разумение д) образованность Палестра мучеников: идеал воспитания юношества 3.2.2. ΣΟΦΙΑ а) Обретение чувства б) Понимание притчей III. В преддверии христианства 1. Пролегомены ко христологии 1.1. Имена Мессии XPIΣTOΣ KYPIOΣ ПАΙΣ APXΩN ANATOΛH ΑΝΘΡΩΠΟΣ 1.2. Учение о Премудрости Премудрость как субъект Дух Премудрости Страдающий праведник Разумное устройство мира 1.3. Библейская хронология А. Иудейская традиция Б. Кумраниты В. Апокрифы Г. Новый Завет Д. Христианская традиция Е. Исторические свидетельства 2. Христологические темы 2.1. Помазание Мессия-Пророк Мессия-Священник Мессия-Царь 2.2. Предвечность 2.3. Родство 2.4. Рождение от Девы () Оригинален ли текст? ΝΕΑΝΙΣ Переводческая этимология Переводческая экзегеза 2.5. Страдания и смерть а) Неизбежность страданий Псалом IX Псалом XXI Псалом XXXIX Псалом LXXXIII б) Искупление Заключение Приложения. Переводы Приложение I. Иероним. прологи к Вульгате Приложение II. Адриан. Исагога, иди Введение в Божественные Писания Список сокращений и знаков

– «Святые отцы подают пример употребления еврейского текста в истолковании Священного Писания » (приводятся примеры из сочинений свтт. Василия Великого, Иоанна Златоуста и блж. Иеронима).

– «Святой мученик Лукиан греческий текст всего Ветхого Завета пересмотрел и исправил с еврейского, как о сем пишется в житии его, в Четией Минее октября под числом 15... Сожаления достойно, что текст святого Лукиана не сохранился в ясной отдельности, но скрылся в смешении с другими разнопереводными текстами. Таким образом, он оставил нам не только пример, но и потребность возобновлять работу, им произведенную и после него утраченную».

Далее святитель излагал краткие «охранительные правила», суть которых заключалась в том, что «текста семидесяти твердо надлежит держаться дотоле, доколе не представится важной причины перейти под руководство текста еврейского». В целом его статья показывает, что, во-первых, русское богословие было во всеоружии научных данных своего времени, когда приступило к решению текстологического вопроса; во-вторых, в нем сознательно было принято держаться приоритета свидетельства церковной традиции, прежде всего догматической, богослужебной и герменевтической, лишь во вторую очередь принимая во внимание гипотезы, которые господствовали в науке на данный момент и были русским богословам хорошо известны.

По ходу дискуссии о переводе был обозначен и ряд других мнений, в том числе довольно экстравагантных: так, обер-прокурор граф Н.А. Протасов настаивал на канонизации славянской Библии по аналогии с положением Вульгаты в Римо-католической Церкви, а гебраист В.А. Левинсон предлагал взять за основу синодального текста книг Моисеевых Самаритянское Пятикнижие . Профессор Петербургского университета Д. Хвольсон, также участвовавший в подготовке Синодального перевода Библии , высказывался решительно за неповрежденность масоретского текста, в частности хронологии книги Бытия, основываясь на данных эпиграфики неверно датированных караимских нагробий в Крыму . В дальнейшем отдавали должное тексту Септуагинты, не отказываясь и от масоретского извода, многие русские церковные ученые: П.И. Горский-Платонов, И.Н. Корсунский, В.Н. Мышцын, П.А. Юнгеров. Преимущественно на стороне Септуагинты выступали свт. Феофан Затворник , А.А. Некрасов и др. В первой половине XX в. Н.Н. Глубоковский высказал предположение, которое ныне считается практически доказанным, что перевод Семидесяти «воспроизводит независимый от масоретского еврейский текстуальный тип» .

Полемика XVII-XIX вв. имела свои тупики, связанные с ограниченной доказательной базой для всех обозначенных за это время позиций. Двадцатое столетие внесло коррективы как в области герменевтики (осознание бессмысленности оценки значения той или иной версии Библии вне контекста традиции), так и в области текстологии (общее признание «нестабильности» канона, бывшего в обращении к началу нашей эры). В результате возник устойчивый интерес к Септуагинте, который связан с тремя основными перспективами.

1 . Значение для истории христианства. Вне зависимости от ее отношения к МТ, Септуагинта была «первой Библией Церкви», наделенной каноническим статусом и принятой в раннехристианском богословии за нормативный текст Откровения . Она предоставила христианам начальный арсенал лингвистических и теологических понятий . Появление текстов Нового Завета должно рассматриваться с учетом языковой среды, созданной богослужебным и богословским чтением Септуагинты . Ее можно назвать недостающим звеном, которое делает более понятными многие переходы между Ветхим и Новым Заветами. Так, Г. Дейсман отмечал, что «апостол Павел исторически непонятен без Септуагинты... Через все послания Павловы и другие первохристианские тексты проходят серебряные прослойки слов Септуагинты» . Несмотря на это, приходится констатировать, что «исследование Септуагинты остается пока маргинальной линией в науке о Новом Завете» . Сейчас происходит накопление и обработка данных, а также, во многом, разработка методов анализа ветхозаветного греческого текста в перспективе новозаветного.

2 . Значение для истории иудейства . Военно-политическая катастрофа 70 г. вызвала разрыв между традицией эпохи Второго Храма и позднейшей религиозной практикой, что послужило толчком к организации народной жизни в новых условиях и на новых началах. Интерес евреев к идеализируемому прошлому никогда не ослабевал, но целые отделы его были закрыты как вследствие утраты связи, так и по причине того, что к ним апеллировали христиане: в частности, постепенно была отвергнута Септуагинта. Между тем время, последовавшее за официальным признанием исчезновения дара пророчества и предшествующее падению Иерусалима, не было эпохой готовых форм, и, по словам знатока национального предания, «любое исследование в этой области, не принимающее во внимание наличие древней – предшествовавшей Мишне и Талмуду – традиции... обречено на неполноту и фрагментарность» . Септуагинта многими признается сегодня «самым древним свидетельством еврейской традиции» . Это не значит, что ей отдан безусловный приоритет, но, как пишет один из ведущих исследователей в этой области, после кумранских открытий она «приобрела статус главного источника сведений, значимых для литературной критики Ветхого Завета» . Ведущий израильский текстолог Э. Тов считает Септуагинту «единственным в своем роде источником первостепенного значения, содержащим материал особой редакции, важный для литературного анализа Библии и зачастую более ранний, чем Масоретский текст» . М. Рёзель указывает на ее большую важность даже в сравнении с кумранскими свитками, которые имели менее высокий уровень авторитетности для современников . Однако признание ученых еще не стало достоянием широкого круга читателей, как видно из того факта, что в четырехтомной «Энциклопедии иудаизма» (Бостон, 2005), охватывающей историю еврейской культуры с древнейших времен, Септуагинте посвящено всего 9 колонок , и рассматривается она там практически только как перевод, а не как важный свидетель передачи священного текста и его понимания в древнем Израиле.

3 . Значение для истории мировой культуры . Септуагинта может рассматриваться как первый художественный перевод античности . Среда ее создания вовсе не была для своего времени маргинальной, не была она и односторонне-эллинистической, но находилась именно в средостении двух максимально различных культур. Фактически это та же среда, в которой два века спустя трудился р. Гамалиил и обучался под его началом фарисей Савл, будущий «апостол язычников» Павел . По мнению А. Дейсмана, «как целое, она есть народная книга первого ранга, даже мировая книга. Из всех дохристианских памятников греческой письменности может быть поставлен рядом с греческой Библией по своему действию только Гомер, хотя этот Гомер, несмотря на свое огромное распространение, никогда не был Библией» . К Септуагинте вполне применимо то, что писал Э. Ауэрбах о Библии вообще: «Насколько разрозненнее, обособленнее в своем расположении по горизонтали стоят эти рассказы, целые группы рассказов, по сравнению с «Илиадой» и «Одиссеей», настолько крепче их связь по вертикали, – объединяющая их все под одним знаком. У Гомера такой связи нет. В каждой значительной фигуре Ветхого Завета, от Адама до пророков, воплощен момент этой вертикальной связи» . Она первая внесла в европейскую литературу это вертикальное измерение, оказала колоссальное влияние на литургику и связанный с ней «синтез искусств» (по свящ. Павлу Флоренскому) на христианском Востоке, а через латинскую Псалтирь и традицию Ареопагитик – также на Западе.

Приступающий к систематическому исследованию Септуагинты должен поставить перед собой две основные проблемы.

А. Проблема истории текста

Как отмечал Д.С. Лихачев, «при изучении переводов очень ограничены возможности использования содержания без установления истории текста. Ограничены и специфичны возможности изучения стиля. Огромное значение имеет изучение языка перевода, дающего ряд ценных указаний на время, место и характер перевода. перевода осложняется возможностями дополнительных правок (редактором, переводчиком в новых изданиях) по оригиналу, с которого сделан перевод. Наконец, самое главное, изучение текста переводного произведения сопровождается исследованием его соотношения с иноязычным оригиналом и определением этого оригинала» . Все перечисленное верно и в отношении Септуагинты. В наше время ни одна из версий еврейского текста (масоретская, самаритянская, кумранские) и ранних переводов с него (арамейские, сирийский, латинский) не дает полного представления о том, что в точности лежало перед глазами древнегреческих переводчиков. Кроме того, ни имеющиеся кодексы самой Септуагинты , ни древнейшие переводы с нее (коптский, армянский, эфиопский и др.) не позволяют полностью восстановить первоначальный вариант каждой из входящих в нее книг . Поэтому перед изучающим стоит задача реконструкции, приступая к которой он должен, однако, сознавать ограниченность большинства возможных предположений . Именно здесь выясняется важность религиоведческого подхода к Септуагинте, который чисто текстологические методы конъектуры текста поверяет соотнесением с историей религиозных идей.

Б. Проблема герменевтики

Как мы уже отмечали, священные тексты не меньше говорят о характере владеющих ими традиций, чем о самих себе. Но трудно установить взаимное соответствие между не вполне изученными традициями и не вполне ясными текстами. Такая ситуация имеет место в библеистике, где, как пишет Э. Тов, «никакого согласия не было достигнуто по вопросу о природе большинства литературных различий между свидетелями текста», в связи с чем их систематизация до сих пор остается во многом субъективным делом . Устранению такой субъективности, до некоторой степени, способствует анализ целого , предшествующий атрибуции частей . Филологическая зачарованность формальными вопросами, уместная для чистой текстологии, не должна закрывать от исследователя философской перспективы рассмотрения религиозного сознания, для прояснения которого язык и техника перевода составляют лишь вспомогательные средства .

Рассмотрим подробнее методологические вопросы, связанные с этими двумя проблемами. Прежде всего, перед исследователем стоит задача отнесения текста, который он читает, к той или иной традиции. Здесь должно быть принято за основу, что любой текст, находившийся в культовом обращении, заслуживает религиоведческого анализа, важно только понять (или установить по итогам исследования), какой именно картины он является фрагментом. Так, рассматривая LXX как свидетельство времени становления самого этого собрания книг, нужно принять во внимание, что в общих чертах остается общепринятым тот метод реконструкции аутентичного текста LXX, который был предложен в 1863 г. Петром де Лагардом .

I. Все сохранившиеся кодексы LXX эклектичны по происхождению, поэтому реконструкция древнейшего слоя также будет эклектичной.

II. Ранними обычно являются более «свободные» переводы с еврейского, а «рабские» часто являют следы позднейшей ревизии.

III. «Независимый» от нынешней версии еврейского текста перевод предпочтительнее «зависимого».

Второй важнейшей задачей, после оценки оригинальности текста LXX, считается определение характера его как перевода с еврейского . Здесь могут явиться как мнимые, в силу недопонимания нами греческого языка перевода, который отличается от литературного греческого (см. раздел I. 3), так и действительные расхождения с МТ. Программу исследования сформулировал наш современник Й. Луст в виде четырех вопросов, которые могут быть поставлены в отношении каждого разночтения между LXX и МТ .

1 . Отражают ли они в данном случае две различные версии древнееврейского текста?

2 . Если да, то является ли одна из них редакцией по отношению к другой?

3 . Если да, то можно ли определить, какая из них первична, а какая вторична?

4 . Как и на каком историческом фоне сформировалась каждая из них?

В зависимости от степени точности ответов на данные вопросы LXX может быть использована для текстуальной критики МТ, и наоборот. Причем следует подчеркнуть, что речь идет чаще всего не о т.н. «высшей критике», которая, основываясь на имманентных свидетельствах текста и сопоставляя с ними данные по истории и археологии, под руководством определенной философии выстраивает умозрительные схемы эволюции библейского текста, заранее лишив его статуса прямого проявления Божественной воли, – хотя таковое лишение иногда выдается за следствие, а не за посылку, – но в основном о т.н. «низшей критике», на основе материально зафиксированных текстовых свидетельств собирающей его не предполагаемую, а действительную историю в виде истории рукописей. Тем не менее и этот род критики не может быть лишен умозрительности, без которой он превратился бы в археографическое описание. Так, согласно Ральфу Кляйну, исследователь должен отличать вариации, внесенные переводчиком, от буквального смысла самого перевода, и если удастся реконструировать лежащий в его основе текст оригинала, отличающийся от МТ, он может строить обоснованные гипотезы о том, какая из двух версий древнее .

Обычно исследователи стараются оставить в стороне вопрос о злонамеренной порче текста со стороны иудеев-раввинистов, иудеев-эллинистов или христиан, и связано это не с тем, что религиозные тексты вообще никогда не подлежали волюнтаристским вторжениям, – хотя действительно едва ли уместно низводить сознание религиозных учителей на уровень современных политических пропагандистов, так как у них принципиально рознятся масштабы осмысления человеком мира и самого себя, – но с тем, что здесь научная полемика слишком близко подходит к мировоззренческим прениям с обвинительным уклоном и вместо поиска истины может спровоцировать коснение в подозрительности (подробнее об этом см. пункт I . 4 а ). Что касается общего характера Септуагинты как перевода, то составители словаря ее греческого языка пришли к выводу, что «переводчики старались передать семитский текст настолько верно, насколько могли. Когда их перевод отклоняется от него, это должно быть объяснено» . Варианты объяснения, предложенные авторами данной цитаты, даем в соединении с аналогичным списком Ф. Аустермана :

a) другой еврейский прототип (Vorlage);

b) другая вокализация консонантного текста;

c) другая интерпретация корней слов;

d) недостаточное знание языка оригинала;

e) недостаточное знание языка-реципиента;

f) учет предшествующей переводческой традиции;

g) повышенное внимание к внутритекстовым связям (синтагмы, параллелизм и т.п.);

h) учет параллельных мест из других библейских книг;

i) использование стилистических фигур (перестановка слов и т.п.);

j) введение в текст результатов его богословского осмысления;

к) применение метода созвучий (когда еврейское слово передается фонологически сходным греческим);

l) попытки адаптировать перевод к социо-культурным требованиям среды;

m) порча первоначального греческого текста при его последующей переписке.

В дальнейшем исследовании мы будем учитывать все названные возможности. Но следует оговориться, что не существует универсального приема, который позволял бы выяснить все и сразу . Напротив, сложность происхождения как LXX, так и МТ и других версий самой влиятельной книги в истории предопределяет положение, согласно которому критический анализ разночтений должен производиться для каждого конкретного случая . Как отмечал еще свт. Филарет Московский , исключительная канонизация одного извода представляет собой историческую ошибку западных исповеданий, которая никогда не была свойственна русской научной традиции.

Если в области текстологии религиовед, не имеющий специального филологического образования, должен довериться специалистам и только добиться от себя такого уровня ориентации, который позволит ему не «слепо» воспринимать их решения и уметь выбрать из них те, которые окажутся герменевтически более пригодными , то в области герменевтики он должен иметь вполне осознанное представление о том, как читать сакральный текст для наилучшего понимания религиозных идей, хотя бы только потому, что и современная теология, и современное литературоведение предлагают зачастую различные, даже взаимоисключающие подходы. В главном мы намерены держаться точки зрения Х.-Г. Гадамера, который писал, что «[в науках о духе] прогресс исследования не везде понимается как его расширение, как проникновение в новые области и открытие новых материалов; он понимается, напротив, как достижение более высокой ступени рефлексии при постановке вопросов... здесь прокладывает себе дорогу герменевтическое сознание, заставляющее исследование задуматься о себе самом» .

Задуматься о себе самом, – в том числе, может быть, и о своем отношении к понятию священного, видом которого является понятие Священного Писания , – современное исследование Библии предполагает всякий раз, когда может углубить восприятие смысла уже многократно исследованных текстов. Поэтому текстологические методы являются для нашей цели сугубо служебными, а в конечном счете не столько важен вопрос о первичности того или иного фрагмента, сколько другой вопрос, адресованный религиозному мышлению человека библейской эпохи: «Как это работает?» Ответ на него, вероятно, способен сделать более осознанным и самоопределение современного человека.

При анализе библейского текста мы держимся следующих принципов:

1) приоритет целого над частями;

2) приоритет синхронии над диахронией;

3) метод ассоциаций.

Приоритет здесь означает не исключение, а подчинение. Целое немыслимо без частей, и новые сведения о частях могут менять образ целого как системы, однако холизм (от греч. ὅλος, {целый}), который объясняет часть исходя из ее места и предназначения в целом , для восприятия текста как основы культуры предпочтительнее меризма (от греч. μέρος; {часть}), сводящего целое к сумме частей и, как правило, стоящего на службе у той или иной формы редукционизма . Как ни странно это на первый взгляд, но именно холизм диктует равное внимание к каждой части, потому что меризм обычно заранее наделяет их функциями, в соответствии с которыми они подразделяются на существенные и случайные. Такого рода предзаданность объединяет представителей «либеральной» школы вроде Фр. Овербека или Д. Штрауса, не говоря уже об атеистах, как Л. Фейербах, с их экзистенциальными критиками вроде Р. Бультмана. Вопреки этой, в основе своей восходящей к Спинозе и Гегелю, уверенности критики в собственной исторической и мировоззренческой компетентности, холистский анализ, руководствующийся почтением к тексту, выдвигает на первый план «абсолютное требование метода целостной интерпретации – не пренебрегать ни единым словом» . С этим связано и принятие синхронии как общей стратегии, для осуществления которой требуется «искусное сочетание методов риторики, критики, структурализма, холизма и других» . Переход от диахронии, уделяющей наибольшее внимание процессам развития во времени (языка, текста, культуры), к синхронии, которая исследует готовые формы, стал осуществляться в библеистике второй половины XX в. , после того как было осознано, что понимание текста всегда может иметь большую глубину, чем та, которая достигается при его разложении на элементы исторического моделирования . В свою очередь это понимание повлекло за собой новые следствия: во-первых, на каждом этапе диахронического чтения так или иначе приходится прибегать к синхронии; во-вторых, в готовом виде текст представляет собой целое вне зависимости от того, был он написан рукой одного автора или собран по частям разными редакторами. Он есть отверстие, ведущее в мир тех, кто его собирал, читал и силился понять. Отсюда призывы исследовать не «самое древнее», а «самое позднее», т.е. итоговое, состояние текста .

Септуагинта в парадигме современных исследований предстает как «единое, хотя и не монолитное художественное произведение» . К ней можно было бы применить популярные ныне методы литературного исследования Библии , которые главным образом представляют собой набор принципов анализа композиции . Действительно, применение этих методов часто позволяет достичь желаемого результата – большей ясности слова и стоящего за ним религиозного сознания. При этом здесь усматривается и определенная опасность, связанная с двумя типами ошибки. Первый – назовем его reductio ad litteram – состоит в том, чтобы придать эстетической стороне текста большее значение, чем его религиозному содержанию. Нигде не доказано, что вообще когда-либо сакральный текст не воспринимался верующим всецело как сакральный, поэтому следует, как минимум, рассматривать религиозный мотив его создания, канонизации, чтения наравне с литературным, а отдавать приоритет последнему имело бы смысл только в литературоведении. Когда, например, теолог рассматривает Песнь песней Соломона как образец светской любовной лирики , то, вне зависимости от действительной цели написания этой книги, создается впечатление, что теолог в данном случае выполняет чужую работу. Не менее абсурдно было бы заниматься анализом любовного сюжета и в рамках религиоведения, если этот сюжет не имеет религиозного смысла. Что же касается вопроса о том, был ли таковой смысл присущ произведению изначально, вряд ли его можно решить на основе анализа самого произведения: этот вопрос больше касается религиозного сознания, чем текста, который до начала интерпретации не следовало бы считать понятным. Второй тип ошибки – придание чрезмерного значения литературным жанрам. Нередко целые исследования больших разделов Библии (напр., Псалтири) строятся по принципу жанрового анализа, между тем, по нашему мнению, справедливо писал Ауэрбах, что в случае с этой Книгой «единое вертикально-религиозное строение мира воспрепятствовало сознательному размежеванию литературных жанров» . Где нет сознательного размежевания, там его последовательное проведение может превратиться в навязывание, которое в итоге затемняет целые области возможных смыслов, группирующихся на границах и пересечениях различных жанров. Поэтому мы сознательно избегаем определения жанра для целых произведений, не отказываясь от учета жанровых особенностей конкретных элементов (притча, гимн, плач и т.п.). Можно сказать, что на этом уровне анализа холизм и меризм у нас меняются местами.

Поскольку литературоведческий принцип не является для нас ведущим в определении единства текста, искусство интерпретации в настоящем исследовании рассматривается преимущественно как философская дисциплина . Это воззрение также не лишено прецедентов в новейшей науке о Библии , хотя его представители, насколько нам известно, еще не включали Септуагинту в полноценную программу своих исследований . Так, один из классиков современной израильской, да и мировой библеистики М. Вайс утверждает, что интерпретация, которая сегодня претендует на более глубокое, чем в прежних критических «разборах», прояснение текста, «главным образом покоится на охвате произведения в его целостности в том смысле, в каком понятие «целостности» применяется в философии» . Ему вторит Г. Осборн, считающий главной причиной пробуждения интереса многих библеистов к герменевтике то, что «ученые находятся в поиске нового подхода, который оживил бы оригинальную обстановку Библии и воссоздал бы динамику библейских текстов, какой она была для древних слушателей» . Сформулированная таким образом цель, насколько она в принципе достижима, является пределом нашего научного интереса.

Ее достижению должен поспособствовать применяемый в настоящем исследовании метод ассоциаций. В первую очередь этот метод связан с понятием «интертекстуальности», которому в современном литературоведении отвечает «общая совокупность межтекстовых связей» . Здесь должны исследоваться прежде всего аллюзии , причем исходя из предположения, что у читателя, хорошо знавшего Писание, они возникали практически с необходимостью. Повторяющиеся цепочки ассоциаций (например, луч света и растение; море и смерть; змей и враг) создают интертекстуальную ткань.

Во вторую очередь исследуются ассоциативные связи с элементами других культур и религий. Речь идет о связях не столько исторических, которые практически трудно установить, – что в особенности доказывается многочисленными примерами сходств отдаленнейших друг от друга культур и вековых различий между близкими (например, между христианством и исламом), – сколько смысловых. То есть мы предполагаем, во-первых, что культурный изоморфизм позволяет объяснить нечто непонятное в одной культуре через нечто похожее в другой за счет того, что в последней оно представлено более подробно и структурированно. Конечно, этот подход может легко ввести в заблуждение. Как известно, в природе изоморфизм часто совсем не связан со сходством среды обитания или внутреннего строения живых существ. То же самое можно думать и о различных культурах. Однако, во-первых, все культуры объединяет то, что все они человеческие, и потому чем ближе к первобытной простоте нравов, тем более можно ожидать от них действительного сходства . Во-вторых, ошибочных умозаключений по аналогии можно избежать, придерживаясь установленной иерархии сходств, а именно расширяя «горизонт ассоциаций» от наиболее близких и обязательных до наиболее дальних и произвольных, которые в основном будут примыкать к первым как дополнительный иллюстративный материал и логически зависеть от них. Ближний круг в этой иерархии образует самое семейство библейских текстов и связанных с ними традиций. Причем последние, например, иудео-александрийская и палестинская литературы периода Второго Храма, предания раввинов и Самаритянское Пятикнижие, могут «конкурировать» между собой по части объяснительного потенциала; критерием становится проясненность фрагмента в контексте библейского целого. В видах решения этой культурно-значимой задачи, пишет Осборн, «мы не вправе быть избирательными при сборе свидетельств; если наше исследование не охватывает достаточно широкий объем материала, мы можем так и не встретить нужную параллель» . Для создания более полной и непротиворечивой картины привлекается материал из истории религий, образующий дальний круг, начиная с религий окружающих народов и кончая вообще любыми прецедентами любой эпохи.

Помимо интертекстуальности как таковой, метод ассоциаций включает в себя также анализ «сознания читательской аудитории», приемы которого следуют из предположения, что всякий религиозный текст ищет быть в общих чертах понятным для своего читателя. В разные эпохи восприятие одного и того же текста читателем могло меняться под воздействием изменений его «горизонта», что особенно важно при изучении перевода, поскольку переводчик одновременно является и читателем, и писателем, и посредником между тем и другим. Причем надо заметить, что для исследователя читательское, а тем самым и переводческое восприятие текста даже важнее, чем «намерение автора», тем более что по отношению к сакральному тексту понятие авторства является более чем спорным, – и нестандартное отношение к нему также входит в изначальные условия читательского восприятия как религиозного.

В этой работе мы не даем обзора литературы по Септуагинте, считая это предприятие непосильным, но будем рады, если кто-то сможет наше предубеждение развеять. Во всяком случае, уже Г. Свит в предисловии к своему непревзойденному «Введению в Септуагинту» (1900) предупреждал о «необозримости» библиографии по своей теме. Надо сказать, впрочем, что научные исследования также имеют свойства интертекстуальности, поэтому неуклонное расширение списков монографий и статей не тождественно увеличению риска упустить что-то важное. Как правило, за редким исключением, заслуживающие внимания идеи так или иначе попадают во множество публикаций. Отдельные произведения как старинных, так и новейших авторов будут характеризоваться здесь по ходу исследования или прямо, или частотой упоминаний. Однако мы не претендуем на полноту охвата даже современной литературы, так как не вся она была нам доступна по разным причинам . Остается выразить надежду на то, что в дальнейших исследованиях Септуагинты на русском языке эти пробелы будут восполнены.